Дракон не спит никогда - Страница 97

– А другой вариант – пойти с Внешниками и давать сдачи?

– Ты знаешь их условия. Мы входим в эту дверь, и тогда мы связаны до тех пор, пока нас не раздавят или не отпустят. Валерена-дубль и Блаженный могут увильнуть. Ты и я – нет.

– И ты не можешь? – Панцирь смотрел прищуренными глазами.

Провик удивился. Потом понял.

– Как давно ты знаешь?

– С тех пор, как пытались убить тебя. Блаженного и Валерену. И тебя убили. Это было на ленте. Но ленту принес ты и эта женщина с невозможно быстрой реакцией.

– И ты никогда этим не воспользовался.

– Я не человек, – сказал Панцирь и усомнился – не поймет ли Провик это так, что ему пока не было причин доставать стрелу из колчана.

– Я у тебя в долгу.

– Нет необходимости.

Появилась одна из женщин-Провиков, эскортируя избранную Валерену. Она подняла бровь.

– Еще одно моральное распутье, – сказал Провик. – Мы и его переживем. Где дубль Блаженного?

– В дороге. Говорит, что на несколько минут опоздает. Я так думаю, что он хочет прибыть последним.

Провик что-то буркнул.

– Ну, Кез Маэфель, сейчас последний акт пьесы. Можешь ли ты отдать себя спасению этого Дома?

– Это вы идете спасать свой Дом, мистер Провик. Я иду снести с лица Вселенной логово дракона.

Мало оставалось кваев. Несколько тысяч их было рассыпано по всему Канону. Несколько десятков тысяч жили на родной планете, решительно повернувшись спиной к звездам и к прошлому. А за Рубежом были мелкие рассеянные колонии и немного кочевых кораблей, выживавших за счет перевозки случайных грузов. Всего не более нескольких сот тысяч кваев, сходивших со сцены быстрее своих покорителей и лишенных реальной воли к жизни.

Провик дал ему потратить целое состояние, чтобы всего лишь выяснить, насколько лишен надежды его народ.

Но не было среди этих кваев ни одного, который не знал бы имени Кеза Маэфеля. Может быть, услышь они, что легендарный полководец жив и снова штурмовал несокрушимую крепость, они воспрянут к жизни.

Особенно если его убьют. Особенно тогда. Как лучших героев.

Он носил точную копию мундира, который пришлось снять в день Капитуляции – дар от неряшливых волонтеров, прячущихся в замке Блаженного.

– Идемте со мной на последний акт пьесы.

* * *

В комнате было этих паразитов двадцать один, и ни один не был похож на тех Внешников, что прилетали раньше. Эти были солдатами. Мастерами в своем деле. Совершенными мастерами. Первый пожалел, что не пустил вместо себя кого-нибудь из своих братьев.

И у Четвертой по спине пробежал холодок. Она подошла ближе. И Валерена-дубль – тоже. Квай остался равнодушен. Первый подумал, может ли его вообще что-нибудь испугать.

Это были истинные хозяева империи Внешников. Это были люди, говорившие с теми, кто говорил с Разрушителем. Эти люди решали, какие именно слова вложил Разрушитель в разум Голосов Божиих.

Первый не сомневался, что как бы сильно и во что бы они ни верили, у этих людей есть высшие жрецы, говорящие то, что считают нужным сказать. Они и были истинными творцами законов империи Внешников, как бы сервильны они ни были в присутствии Голосов Божиих.

Он вступил на трибуну. Его спутники сели. Он осмотрелся. Все было организовано правильно. Снаряжение квая, буфет с провизией и напитками в достаточном количестве, чтобы выдержать осаду, удобства, дающие уединение, но не уют.

– Доброго дня, джентльмены. Мне сказали, что вы запаслись адекватной системой перевода. Если нет, у нас есть хорошая программа…

– Продолжай, – сказал серый ящик, занимавший сиденье в переднем ряду. – Мы замечаем отсутствие одного из тех, кому приказано явиться.

– Наверное, мне лучше принести нашу систему. Я уже вижу недостаток в работе вашей. Вы не можете нам «приказывать». Неадекватность перевода ведет к недоразумениям. Но мы учтем недостаток вашей системы. Для протокола: Блаженный задерживается, но будет с минуты на минуту.

– Говори дальше.

Говоривший был именно тот, кого с самого начала он и выделил: тощий кожистый старик с косматыми волосами, похожий на извлеченную из гроба и оживленную для этого случая мумию. Его пышный титул в сухом остатке можно было понимать как «Первый из Голосов». Личного имени у него не было. Он был на поколение старше своих спутников и намертво настроен против любого союза. Он был так стар и так близок к смерти, что мог позволить себе доктринальную непримиримость.

Первый сказал:

– В космосе Канона продление жизни до тысячи лет – не такая уж редкая вещь.

Посеять зерно соблазна просто ради процесса. И вернулся к теме:

– Наши агенты встретились с вашими в Нейтралитете Хемибук. Они нашли предлагаемую плату щедрой и достаточной.

Пятый, Шестая, Седьмой и Восьмая взяли коммандос Кеза Маэфеля и дюжину вооруженных кораблей и захватили конвой с сокровищем, предупреждая предательство, задуманное этими злобными стариками, которые этого еще не знали. Размер сокровища произвел на них впечатление.

– Мы решили принять ваше задание. Мы возьмем Звездную Базу. Если вы одобрите план. Кез Маэфель расскажет, как он собирается совершить невозможное.

И в этот момент Блаженный совершил свой выход на сцену.

Черт его побери!

Он привел с собой Миднайт. И это сделало абсолютно ясной и неоспоримой одну вещь. Это не дубль Блаженного Трегессера, это Блаженный Трегессер собственной персоной.

Идиот проклятый!

Неудивительно, что он постарался опоздать. Перед лицом Внешников, считающих, что получают настоящих заложников, спорить с ним невозможно.